Продолжаем рубрику "Наши Герои".

С Великой благодарностью мы поименно вспоминаем всех и каждого

"Это нужно не мертвым, это нужно живым..."

О  своем дедушке рассказывает Наталья Зубрицкая.

Я знаю своего деда столько же, сколько помню себя. Хотя я видела его только на портрете. Единственном его портрете. Маленькой меня приводили в гости к бабушке, я брала дедушкину увеличенную фотографию в рамке формата А4, носила её по квартире, целовала, а бабушка плакала, глядя на всё это. В те годы слишком свежи были ещё воспоминания о минувшей войне. И солдатские вдовы, миллионы молодых и не очень, вдов, самостоятельно поднявших детей, только-только начинали становиться бабушками. И было их полстраны.

Мой дедушка, Щельников Никита Иванович, не попал под призыв в 1941м по возрасту. Колхозному бригадиру, отцу семейства, было в 1941м году тридцать восемь лет. За те полтора месяца от начала войны, когда фашисты захватили Кировоград, наши успели призвать только молодых ребят в возрасте до тридцати лет. Мужчины под сорок, те, кто по разным причинам остался на оккупированной территории, были вынуждены прятаться, дабы не быть убитыми, угнанными на работы в Германию или призванными работать на немцев, что было немыслимым.

Наступающие советские войска освободили Кировоградскую область в январе 1944го года. Семьдесят человек из села Злынка Кировоградской области, и дед мой в том числе, пополнили ряды наступающих. Две недели подготовки в лагере за селом, ночь на прощание с семьёй и оттуда отправка на фронт, который за это время подошёл уже к границам Европы. Дедушка мой тогда дедом ещё не был: старшему сыну Ивану, моему папе, к концу войны только-только исполнилось шестнадцать, младший, Павлик, за три года оккупации вырос до семи лет, а дочке Анютке было девять. Долго бежала она следом за удаляющейся от села колонной, а отец всё оглядывался на свою доченьку и кланялся — прощался.

Вопреки бытующему мнению, что бывшие под оккупацией мужчины подвергались какой-то особенной проверке (а некоторые говорят, что и в лагеря отправляли!) Никита Иванович попал в гвардейскую дивизию и гвардейский полк, а конкретно в 95-ю Гвардейскую Стрелковую дивизию 290-й стрелковый полк. Прослужил он недолго, с 20 апреля 1944-го по 8 февраля 1945-го, почти десять месяцев, что для пехотинца не так уж и мало. Пал в бою в самом начале битвы за Бреслау — город-крепость. К сожалению, я ни разу не видела его писем с фронта, видимо, они пропали при бабушкином переезде к нам на Донбасс. Бабушка показывала только бережно хранимую похоронку. Две фразы из писем помню по рассказам моей тёти: каждое из них начиналось со слов «милая моя Сонюшка», а в каком-то из писем дед писал, что ночуют в доме, а за стеной остановились на ночлег немцы.

Мой папа, тот самый Ванечка, который с шестнадцати лет принял на себя заботы о семье, всю свою жизнь мечтал найти могилу отца. Он искал её, будучи с делегацией шахтёров в ФРГ, не нашёл и собирался продолжить поиски в ГДР. И хотя давно уже был на пенсии, по возвращении из загранпоездки взялся за учебник немецкого освежить язык и облегчить поиски. Но тогдашняя власть во второй раз разрешения на поездку не дала.

Деда я нашла уже после смерти папы, спустя годы, в интернете, когда открыли к общему доступу секретные архивы Советской Армии времён Великой Отечественной войны. Сайт «Мемориал» https://obd-memorial.ru/html/. Первым был открыт именной список безвозвратных потерь с фамилией деда. Отсканированный настоящий лист, составленный лейтенантом в единственном экземпляре, как и полагалось. А в нём всё: Щельников Никита Иванович, гвардии ефрейтор, старший пулемётчик, причина потери - убит…. И далее: откуда призван, адрес, сведения о семье…Неделю после находки я не могла спать, ещё неделю приходила в себя.

Начала искать: сперва, согласно сообщению в похоронке, в Германии, пока не оказалось, что эти территории ещё 9 мая 1945 года при подписании Договора о капитуляции были переданы Польской Народной Республике. Оказалось, что город-крепость Бреслау — это теперешний Вроцлав. Трудней было найти деревню Кляйн-Пейскерау, так как похожих польских названий в этой местности оказалось пять, но тут мне помогла давняя подруга по институту, Роза Золотарёва, этническая немка из Горловки. Они переехали в Германию ещё до распада СССР, когда немцы начали собирать своих со всего мира. Роза и выяснила теперешние польские названия местности. Клейн-Пейскерау стал польским Пискоржувеком. На картах гугла нашлось всё, но сразу поехать в Польшу в силу различных важных причин у меня не получилось. Поездка сложилась только в августе 2018-го года. К этому времени прах наших воинов из одиночных и небольших братских могил, разбросанных по всей Польше, поляки объединили в больших мемориалах. Дедушку моего перезахоронили в могиле на братском кладбище в городе Олава. Очень помогли с информацией о захоронениях ребята с сайта www.sgvavia.ru, собравшие данные по перезахоронениям. Благодаря им мы вышли, наконец, на могилу моего деда Никиты, которую так хотел увидеть его сын, а мой отец, Иван Никитович. И положили цветы, и заказали табличку, и вспомнили, как это было тогда, в сорок пятом. А как было, рассказал после войны односельчанин деда. Никита Иванович был первым номером пулемётного расчёта. Начиналась битва за Бреслау, февраль, собачий холод, морозы. Город-крепость советские войска старались взять в кольцо, что и получилось к 15 февраля, только деда моего среди осаждающих уже не было. Он погиб 8 февраля во время атаки. Как известно, пулемётчиков враг старается вывести из строя в первую очередь. Трижды дедов расчёт менял позицию, перебегая с места на место, а на четвёртый раз их-таки накрыла выпущенная из миномёта немецкая мина. И было это на подходе к Бреслау (ныне Вроцлав) у села Кляйн-Пескурице (ныне Пискоржувек)…

В отношении документации поляки молодцы: все могилы пронумерованы, есть соответствующие записи по каждому погребению. Могилы большей частью братские, ибо только на этом мемориале в Олаве покоятся 5546 советских воинов, поливших своей кровью эту часть бывшей Германии, которую Советский Союз после подписания мирного договора подарил братской Польше. Кладбище ухожено, но посещают эту часть его редко, в отличие от действующей гражданской части кладбища по улице Звежинецка. В конторе мы заказали табличку из лабрадорита с высеченными данными моего дедушки и даже с его фотографией. Заказ оплатили сразу и через месяц я получила от поляков фотографию могилы с установленной табличкой.

А через год нашла через интернет могилу ещё одного моего деда, двоюродного по матери. Под Варшавой. Но об этом в другой раз.